Мы живем во времена смены парадигмы градопланирования, градостроительства, менеджмента городов. В период перехода от модернистского города индустриальной эпохи к постиндустриальным «городам для людей». Город для людей должен быть безопасным и живым, интересным, а также привлекательным и устойчиво развивающимся – т.е. комплексно, полноценно, без ущерба для тех или иных важных аспектов своего существования.
Город становится живым и безопасным в тот момент, когда много людей проводят время в общественных местах. Именно поэтому ОБЩЕСТВЕННЫЕ ПРОСТРАНСТВА, ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ играют такую важную роль в развитии современных городов.
Именно они формируют жизнь города, являются его «лицом» и «душой». Общественные пространства – это не роскошь для избранных, как думают многие; это условие существования и развития гармоничного города в двадцать первом веке для современных горожан с их запросами и потребностями. Поэтому проект «САГА о городе», который на протяжении года реализовывали петербургские урбанисты из «Открытой лаборатории город. О.Л.Г.», был посвящен разработке технологии проектирования общественных пространств в современных российских городах.
Мы исходили, прежде всего, из существующей потребности.
На сегодняшний момент «проектирование» общественных пространств в наших городах практически отсутствует. Эти территории формируются по остаточному принципу – после того, как спроектированы дома разного назначения и дороги. То пустое пространство, которое остается между ними, мы сегодня принимаем за «общественные пространства».
В действительности, это просто пустые, незастроенные площади, не более того. Специального осмысления принципов их работы, задач, которые они будут решать для их пользователей и которые ложатся в основу их проектирования, не происходит.
Мы считаем, это издержки подхода к проектированию городской среды, который уходит в прошлое. Нам близок иной подход, пропагандируемый нашими партнерами по проекту «САГА о городе» – датским бюро Gehl Architects под руководством Яна Гейла, автора книги «Города для людей». Его суть: проектирование происходит в три этапа.
В первую очередь проектируются социальные процессы, которые мы хотим, чтобы имели место. Во вторую – пространства, которые позволят этим процессам происходить. И только в третью очередь проектируются здания, которые в лучшем случае должны эти пространства и эти процессы «поддержать» либо как минимум просто занять оставшиеся пространства, не нанося ущерба тем процессам, которые были спроектированы для данной территории.
Именно такой подход позволяет создавать интересные, безопасные, привлекательные города, формируя в них определенную СРЕДУ, а не только инфраструктуру для удовлетворения базовых физических потребностей человека – есть, спать, перемещаться в пространстве из дома на работу, где он зарабатывает деньги, чтобы потратить их на еду.
Итак – следует проектировать процессы, а не пространства или объекты, которые должны возникать позднее, чтобы эти процессы обслуживать.
Что значит «проектировать процессы»
С одной стороны, это очень просто. На практике это означает, что, прежде чем начать проектировать территорию, размещать объекты, необходимо задуматься о том, что на этой территории будет происходить; кто будут ее пользователи – каковы они, чем они будут здесь заниматься. Необходимо нарисовать в голове такую умозрительную картинку – увидеть, как выглядит жизнь в проектируемом вами пространстве после того, как все построено, застройщик ушел, люди начали жить – что происходит? В деталях!
В разное время суток разных дней недели в разные сезоны? Что делают разные категории жителей – взрослые, дети, подростки, пожилые, мужчины и женщины, владельцы автомобилей и владельцы собак, местные жители и те, кто приезжает на эту территорию работать или проводить время иначе… Как они перемещаются по этой территории – куда идут и зачем, где остаются подольше.
Почему они должны оказаться здесь или там? Удобно ли им? Осмысленно ли их пребывание здесь? Как долго останутся и почему? Комфортно ли им?
Казалось бы – совершенно простые и естественные вопросы. В действительности, сложность заключается в том, что наиболее распространенный сегодня подход к проектированию проектов в городской среде, строительных проектов в российских городах механистичен и технологичен. Сегодня проектировщик проектов строительства в городах, в том числе масштабных проектов комплексного освоения территории, ориентируется на три основных группы параметров: инженерно-технические, финансовые и нормативные.
Проект должен быть дешев по себестоимости и быстро продаваться, должен быть реализуем технически и соответствовать нормативам, которые позволят получить согласования. Это – все. Ни один из этих параметров не учитывает всей полноты потребностей и запросов будущих жителей. Финансовые параметры рассматривают их исключительно как покупателей и интересуются их платежеспособностью.
Чуть дальше идут нормативные требования, регулируя в том числе основную социальную инфраструктуру, обеспечивающую право людей на получение медицинской помощи (поликлиники), образование (школы), заботу о детях (детсады) и по странному стечению обстоятельств считающееся неотъемлемым право на хранение частной собственности в лице автомобиля (парковочные места).
Инженерно-технические параметры вообще касаются скорее возможностей застройщика – сроков реализации проекта и его себестоимости. Все. Но исчерпывается ли этим образ жизни будущего обитателя квартала?
А если нет, кто, как и в какой момент думает о том, чтобы были обеспечены и другие его права, запросы, интересы? И на практике сделать этот шаг – от привычного вчера к необходимому завтра – непросто.
Необходимы не только новая идеология, принципиально иной подход, способность формулировать новые вопросы и искать на них ответы, но и понимание конкретных механизмов воплощения такого подхода. Т.е. необходимо понять запросы людей, их образ жизни, найти способы их удовлетворить, не нарушая нормативы и законы, не повышая принципиально себестоимость проекта и не нарушая технологических процессов. Поистине, такой подход можно назвать «умным» (smart).
О чем речь?
О каких процессах мы говорим, и почему они нуждаются в проектировании? Что происходит в городских общественных пространствах? Наблюдение, проведенное в Петербурге в рамках проекта «САГА о городе», показало, что в некоторых общественных пространствах города доминируют такие виды активности, как «курение» и «разговоры по мобильному телефону», и, конечно, «употребление алкоголя» (преимущественно, пива).
Иными словами, это то, чем заняты находящиеся в городских общественных пространствах петербуржцы. Безусловно, это своего рода деятельность, но какова ее ценность. Делают ли эти занятия лучше город или его жителей?
Исследователь не берет на себя право судить о том, что хорошо, а что плохо; однако рискну предположить, что есть и более полезные виды деятельности, которые могли бы происходить в общественных пространствах города.
Консультанту, дающему практические рекомендации «заказчику» или проектировщику, который видит себя в роли не только «технического исполнителя», еще сложнее отказаться от ценностных суждений. В качестве социолога-консультанта я исхожу из двух постулатов, которые позволяют мне рекомендовать «заказчику» и «проектировщику» определенные действия, когда дело касается общественных пространств.
Во-первых, я полагаю, что общественные пространства в городах – не самоцель, а средство, инфраструктура, которая делает возможным общественную жизнь. В английском и немецком языках public (life / sphere / realm) и Offentlichkeit – это серьезные понятия, за которыми стоят не только теоретические концепции, но и определенная практика городской жизни, насчитывающая столетия.
«Публичная» или общественная жизнь – это готовность и умение жить рядом с «другим», не похожим на тебя, умение общаться с разными людьми, готовность признать за другими их «право на город», способность задумываться над вещами, которые являются «общественными» или как минимум «общими», т.е. не чьим-то частным интересом и благом, тратить время и усилия на то, чтобы это благо обеспечить. Именно эти черты характеризуют общественную жизнь в городах.
И именно их призвана обслуживать инфраструктура «общественных пространств».
Во-вторых, я исхожу, таким образом, из определенного набора ценностей. Они, как и подавляющее большинство других, не являются универсальными, но в наши дни они приняты в качестве ценностей и распространены достаточно широко в большей части культур, стран, городов мира. К ним относятся, например, ценность человеческого общения, толерантность или терпимость к другому, не похожему на тебя человеку; безопасность, удобство, физический и эмоциональный комфорт человека. Принято считать, что быть умным и здоровым лучше, чем неразвитым и больным, что чувствовать себя счастливым, переживать эмоциональный подъем лучше, чем быть несчастным.
Тот, кто разделяет эти ценности, стремится обеспечить возможность их реализации на практике.
Иными словами, если мы считаем, что именно этими качествами должны обладать наши города и горожане, то, проектируя общественные пространства, мы должны проектировать такие процессы, которые обеспечивают реализацию именно этих ценностей.
Мы должны создавать пространства, которые обеспечивают для людей возможность коммуникации, встречи с «другим» в такой ситуации, которая не спровоцирует конфликт, которые учат общаться, но делать это ненавязчиво, тренируют навык терпимости, провоцируют позитивные эмоции.
Вот те процессы, о которых следует задумываться прежде, чем создавать пространства, объекты, дома, призванные в конечном счете эти процессы обеспечивать. В том числе и такими средствами создается пресловутое «качество жизни». Но часто ли проектировщики жилых и иных кварталов и проектов задумываются о том, как именно их проект сделает обитателей и гостей этой территории умнее, толерантнее, общительнее, счастливее?
В чем разница?
Позвольте привести два примера из скандинавского опыта, с которым участники проекта «САГА о городе» имели возможность ознакомиться достаточно глубоко. Как это делается «у них».
Датчане известны как люди предельно практичные и «конкретные». Сказал – спланировал – сделал. Поэтому «качество городской» жизни, о котором мы можем рассуждать часами, пытаясь поймать «эфемерную суть этого сложного понятия», они очень четко разложили на составляющие, где «качество городской среды» играет не последнюю роль.
И это понятие они, в свою очередь, разложили на составляющие, среди которых важное место отводится общественным пространствам и обеспечению таких качеств этих пространств, которые решают задачи повышения качества среды и жизни.
Правительство Копенгагена весьма технологично связало набор ценностей и стратегических целей города со средствами их достижения. Ценности записаны на первой странице городской стратегии по развитию общественных пространств весьма недвусмысленно: «как можно больше людей должны находиться в открытых городских пространствах как можно больше времени».
А еще, чтобы иметь здоровых граждан, нужно, чтобы они ходили пешком и дышали кислородом. Что это значит? Что к такому-то году средний копенгагенец должен проводить в открытом городском пространстве на столько-то минут в день больше, чем сейчас. Что к такому-то году он должен проходить пешком в день на столько-то километров больше.
Что нужно, чтобы это обеспечить? Сделать так, чтобы людям захотелось в этих пространствах находиться.
Для этого эти пространства нужно сделать удобными, привлекательными и интересными, чтобы был стимул пойти пешком. Исследование показало, что пешеходные улицы привлекают гораздо больше людей, значит увеличение площади и протяженности таких маршрутов – задача городских планировщиков. То же исследование показало, что торговые улицы привлекают больше людей, чем любые другие пешеходные маршруты – они интересны для фланеров, стимулируют прогуливаться пешком, потому что наполняют это время содержанием, гарантируют сложный многосторонний опыт, т.к. позволяют делать разные вещи – гулять, смотреть, видеть разные товары, разглядывать витрины, остановиться в кафе и т.д. Значит увеличение числа и протяженности пешеходных торговых улиц – одна из задач правительства Копенгагена.
На втором месте по популярности среди пешеходов (не по опросу, но по факту объемов людского потока) – набережные, где, помимо воды, есть пришвартованные корабли и множество кафе, деревянные пристани, приближенные к воде и позволяющие комфортно сидеть на ступеньках в солнечный день или болтать ногами над водой, щуриться на солнечных зайчиков или кормить уток, а замерзнув – согреться чашкой кофе в соседнем кафе.
Увеличение площадей вдоль воды, обеспечивающих доступ людей к этой воде и параллельно возможность других занятий, стали одной из задач правительства города, как и увеличение числа парков и скверов, потому что выяснилось, что люди предпочитают ходить пешком именно по ним.
Итак: если сформулированы ценности, с опорой на них поставлены цели, несложно превратить их в конкретные задачи, и общественные пространства города становятся инструментом решения этих задач и достижения поставленных целей.
Важно понимать, к чему вы стремитесь, подумать над тем, что к этому приведет. Процесс процессу – рознь. Они могут иметь разные результаты. Но если вы понимаете, что хотите иметь спортивных или как минимум здоровых горожан, этому поможет размещение спортивных площадок для разного типа жителей, разных возрастов с разными запросами.
Турник не заменит теннисного стола, то и другое не заменит футбольного поля. И ничто не заменит небольшого батута, попрыгать на котором в радость всем членам семьи самых разных возрастов, возможно, это лучше, чем родители, пьющие пиво с видом на ребенка на детской площадке. Если вы хотите, чтобы горожане больше общались, умели коммуницировать и договариваться – чем не общественное благо, лежащее в основе демократических институтов, то этому больше помогут скамейки, расставленные друг напротив друга или одна длинная скамейка интересной, причудливой формы, создающая различные зоны, где могут соседствовать разные компании. Может быть, для решения этой задачи подойдут дворовые беседки и грили, по поводу использования которых жителям дома волей-неволей придется договариваться.
Если вы хотите растить не только спортивных, но и умных жителей, возможно, объектами благоустройства должны быть шахматы и шахматные столы, детские головоломки и всевозможные интерактивные пазлы, являющиеся объектами если не пали карты, то уличной мебели. Во всяком случае такой подход помогает понять, почему в качестве благоустройства предлагается тот или иной объект или дизайн, к каким целям мы стремимся, на какие ценности ориентируемся, какими средствами это делаем.
Второй пример касается как раз детей как одной из наиболее частых «целевых аудиторий» городского благоустройства. Но и для детей среду можно создавать по-разному. Как человек, выросший в Советском Союзе на его закате, я понимаю восторг родителей сегодняшних детей перед яркими, жизнерадостными пластиковыми детскими площадками, о которых они сами могли только мечтать, лазая по ржавым позднесоветским «ракетам» и горкам.
Однако не все, что нравится родителям, действительно хорошо для детей. Детские психологи, с которыми сотрудничают разработчики детского оборудования в Скандинавии, доказывают, что в детских площадках важно совсем не то, что кажется важным стороннему наблюдателю.
Однообразие – не единственный недостаток типовых детских площадок, распространившихся по российским городам в последние несколько лет. Психологи критикуют их за:
– яркие, часто неестественные цвета, раздражающие глаз, аляповатость, «цветовой шум»;
– невозможность для детей творчески взаимодействовать с таким оборудованием: оно задает очень ограниченный набор возможных действий для ребенка, которому через короткое время становится скучно повторять одни и те же действия; однообразие поведения поддерживают родители, запрещающие взбираться по горке, по которой «положено скатываться вниз», висеть на перилах, «которые сделаны для другого» и т.п.;
– воспроизводство известных шаблонов – заученных паттернов, знакомых сказок с одним и тем же сюжетом, вместо создания новых сюжетов самим.
Такое оборудование детских площадок не развивает, а в лучшем случае удовлетворяет самые базовые потребности («лучше чем ничего»); создает не креативных, творческих детей, взаимодействующих с окружающим пространством, а шаблонных, «удобных» взрослым, дисциплинированных и предсказуемых.
Чем отличается скандинавское детское оборудование, часто неприятно поражающее родителей мнимой «мрачностью» и простотой конструкций? Тем, что оно основано на глубоком изучении детской психики и восприятия, поэтому:
– его «неброские» цвета сознательно акцентируют только самые важные для использования детьми детали, с которыми ребенка призывают начать взаимодействовать;
– эта «блеклость» большей части оборудования решает одну неожиданную задачу: самыми яркими «объектами» на площадке, которые замечает ребенок, являются другие дети, что провоцирует коммуникацию детей друг с другом, а не только с оборудованием; так закладывается навык общения с «другими»;
– оборудование ориентировано на развитие детей, на интеллектуальное, эмоциональное, физическое усилие со стороны детей: оно не задает шаблонов использования, но стимулируют фантазию детей, бросает им вызов;
– оно изготовлено из естественных или максимально экологичных материалов – это дерево, а не бетон, это специальные полимеры и т.п.
Т.е. ценностью здесь является экологичность, а не яркость цветов. Целью является не развлечь ребенка на 15 минут, а развить детскую психику; воспитать любопытных детей, способных придумывать новые ходы, способы взаимодействия с окружающей средой и друг с другом, фантазировать. Отдавая себе отчет в ценностях и целях, к которым стремимся, мы можем использовать дизайн детской площадки как инструмент для их достижения.
Социальное развитие, социальная компетентность личности – лишь один из ее аспектов, и ситуация здесь похожая. Я упомянул выше, что общественные пространства, по моему мнению, являются инфраструктурой, обслуживающей общественную жизнь. К сожалению, ситуация отсутствия навыка общественной жизни – «социабильности» (sociability) и «городской цивильности» (civility) ведет к отсутствию спроса на общественные пространства.
Но если мы полагаем, что обладание такими навыками полезно для личности, что способность людей к коммуникации, толерантность, умение взаимодействовать, договариваться, действовать совместно, вести здоровый образ жизни, созидать, а не потреблять важны для города и общества, для развития личности, возможно, мы можем попытаться создать спрос на эти качества и соответствующие им образы действий. Одним из инструментов могут стать общественные пространства, «подталкивающие» к определенному поведению своим дизайном, наполнением, намекающие на возможность вести себя определенным образом.
Заключение: отвечать на существующий запрос недостаточно, спрос
на общественные пространства нужно создавать
Одной из самых важных находок для участников проекта «САГА о городе» стало осознание необходимости не только отвечать на существующий запрос на общественные процессы, но и создавать спрос на ряд процессов там, где он пока отсутствует. Такое видение опирается на приведенный выше тезис о том, что общественные пространства есть инфраструктура для общественных процессов, позволяющая им осуществляться. Но не все из нас и не всегда готовы приложить усилия к собственному развитию.
Что касается образа жизни в целом, многие мечтают быть рантье, которым ежемесячно на счет «капают» деньги, и значит не нужно работать, вообще что-то делать; эти многие, вероятно, предпочли бы сидеть на диване и щелкать пультом от телевизора, вместо того чтобы читать, посещать музеи, театры, творить самому.
Тем не менее принято считать, что чтение, высокая культура и современное искусство, активный и интерактивный способ проведения времени полезны, поскольку развивают личность, даже если сама личность не всегда отдает себе в этом отчет. Поэтому строятся библиотеки, концертные залы, музеи и театры, хотя их аудитория сильно уступает аудитории мультиплексов, безвкусных коммерческих фестивалей и телевидения.
Похожая логика распространяется и на общественную жизнь, на навыки публичной деятельности, социабильности, умения жить и общаться с «другими», договариваться. В этом смысле эмоциональная и социальная лень не так сильно отличается от лени физической, а отсутствие навыка и вкуса к публичной жизни – от отсутствия вкуса в области музыки или искусства.
Поэтому создание инфраструктуры для общественной жизни и развития соответствующих навыков у горожан может и должно происходить даже там, где она опережает спрос, чтобы этот спрос, навыки и вкус развивать. Потому что толерантные, коммуницирующие, сотрудничающие и счастливые люди – это лучше, чем угрюмые агрессивные и пассивные одиночки. Лучше для города, для общества, для них самих.
Это не для всех очевидно, но, поверьте, когда утро начинается с того, что в лифте сосед говорит вам: «Доброе утро» или отвечает с улыбкой на ваше приветствие, ваше самочувствие будет значительно лучше, чем в ситуации, когда в ответ на ваше приветствие все остальные пассажиры лифта мрачно промолчат. Как пел Евгений Гришковец: «И настроение мое улучшилось». Это значительно лучше, чем когда оно ухудшилось.
И такая коммуникация с соседями в лифте – просто частный случай применения навыка общения с другими и «социальной цивилизованности», а создается и развивается этот навык в самых разных ситуациях, и общественные пространства помогают его развить.
Однако мы также знаем, что общественные пространства, навязанные «сверху» да еще в ситуации, когда люди ими «пользоваться не умеют», часто подвергаются вандализму. Поэтому единственный способ этого избежать и в то же время создавать инфраструктуру, развивающую личность в социальном плане, – постепенно, шаг за шагом создавать общественные пространства вместе с горожанами, в том числе их силам и руками. И здесь процесс может быть намного важнее результата, точнее того, что многие принимают за результат.
Скамейка, построенная совместными усилиями соседей во дворе, может быть неказистой в сравнении со скамейками дизйанеров, безупречно отвечающих «петербургскому стилю» и профессиональному вкусу конкретных чиновников, согласовывающих уличную мебель. Но повторю основной тезис этой статьи – давайте определимся, в чем наша цель, к чему мы стремимся, на какие ценности ориентируемся?
Только ли эстетический вкус важно развивать в петербуржцах или навыки коммуникации, общения, сотрудничества, чувство обладания «правом на город» и умения его реализовать, признавая такие же права за другими? Если ответ «да», то нам придется признать, что просто красивой и стильной уличной мебели недостаточно, что создание «странноватой» скамейки совместными усилиями жителей двора, которым пришлось для этого договориться, скинуться деньгами, убедить соседей и в конечном счете создать локальное сообщество (которое дальше начнет делать и другие вещи в своем дворе, возможно, со временем создаст ТОС, начнет принимать участие в жизни муниципального образования), позволит решать эти социальные задачи гораздо эффективнее, чем установленная в их дворе правительством города или муниципалами «истинно петербургская» скамейка. Этим проектирование общественных пространств и отличается от благоустройства.
RSS
Реклама
