На сайте газеты "Вечерняя Москва", опубликовано интервью А.Северина с А. Черниховым, вице-президентом московского отделения Международной академии Архитектуры, Президентом международного благотворительного архитектурного фонда имени Якова Чернихова (ICIF), руководитель архитектурно-дизайнерской мастерской, "Андрей Чернихов: Присоединяемые территории - полигон для реализации социальных программ". Полностью с материалом можно ознакомиться по ссылке.

— Всякий раз, когда принимается решение о строительстве новой столицы, а Большая Москва – это, в каком-то смысле, новый город, градостроители и архитекторы стремятся сделать что-то такое, чего раньше никогда не было. Новая Москва будет именно такой?

— Хотелось бы. Правда, при этом новой она будет скорее по российским меркам, по мировым – хорошо бы им соответствовать. Мы считаем, что нужно осваивать десятилетиями работающие в мире модели, но то, что будет работать в России, учитывая наши особенности. То есть мы не столько изобретаем сколько используем то, что оправдало себя и отлично работает. И мы селекционируем для Новой Москвы те модели, в социальной ли области, в области экономической, налоговой политики, законодательства вплоть до использования труда инвалидов и волонтеров и зеленых технологий (которых, кстати, у нас практически нет).

— Одна из серьезнейших проблем, стоящих сегодня перед столицей – транспортная. Каким образом ваша команда предлагает ее решать?

— Наша транспортная схема - Москвы и присоединенных территорий - построена на основе уже принятых Правительством Москвы принципиальных решений в этой сфере, а именно: организация пассажирского движения по малому кольцу Московской железной дороги, и последующее присоединение ее к метрополитену, строительство третьего пересадочного контура метрополитена и строительство 4-х хордовых автомагистралей (последнее из нереализованного генплана Москвы 1971 года). Мы предлагаем создать в пределах МКАД шесть мультимодальных пересадочных узлов в бывших промзонах, они же – центры новых деловых районов, что позволит разгрузить центр от избыточных рабочих мест.

Транспортное обслуживание присоединяемых территорий обеспечивается двумя скоростными линиями тяжелого рельсового транспорта от третьего пересадочного контура, соединяющихся в районе Федерального центра; при этом западная линия имеет продолжение от Внуково через Подольск на Домодедово.

— Какие виды скоростного транспорта целесообразно было бы развивать на новых территориях?

— Если говорить о взаимосвязи старого города и нового, о взаимосвязи аэропортов между собой и с другими зонами и центрами старой и новой Москвы, то, конечно, здесь особая роль могла бы принадлежать скоростным трамваям и легкому метро, то есть рельсовому транспорту. При этом, что касается так называемого внеуличного транспорта, то на новых территориях он должен образовывать свою внутреннюю сеть. Естественно, не автономную, а связанную с существующей. Хотя ее основной целью будет взаимодоступность районов новой Москвы.

— Одно из основных преимуществ того, что Москва «вытягивается» на юго-запад многие видят в возможности уйти от радиально-кольцевой схемы города.

— Это устойчивое мнение – не более, чем миф. Фактически, радиально-кольцевая схема существует только в пределах Садового кольца. Между ним и Третьим кольцом ситуация уже заметно хуже, а дальше мы видим только неярко выраженные радиусы и плохо связанные между собой периферийные территории. То есть колец или их «заменителей» - горизонтальных связей катастрофически не хватает.

— Не так давно вы высказывались о том, что вокзалы, находясь в центре Москвы, создают дополнительные транспортные проблемы. Их нужно вывести за город?

— Закрыть и перенести вокзалы – гигантская проблема. Более реально – сделать технологический апгрейд. Дело в том, что используемый сегодня алгоритм обработки пассажиропотоков сохранился у нас чуть ли не с дореволюционных времен. Современный вокзал должен стать хабом (в данном случае – транспортно-пересадочным узлом – «ВМ»), то есть, прибывая на него, пассажиры должны иметь возможность сразу же пересесть на другой вид транспорта и спокойно добраться либо до другого вокзала, либо до аэропорта. Кроме того, «попутно», так сказать, он может получить необходимые услуги от продуктового магазина до кинотеатра.

Необходимо так же сокращать территорию, занятую «техническими» площадями вдоль железных дорог. Это находящаяся в зонах отчуждения железных дорог, маневровые пути, механические мастерские, грузовые дворы, сортировочные станции. Какое-то представление о масштабе перечисленного можно составить, хотя бы выйдя на Ваганьковский мост. По обе стороны на сотни метров тянется несколько десятков путей, «заставленных» железнодорожными составами. Эта система, возникшая во второй половине XIX века, год за годом только разрасталась. В результате на каждом железнодорожном направлении мы получили огромные клинья, которые врезались в город и вместе с дорогами практически разделили его на «апельсиновые дольки».

А вообще - есть собственно, проблемы транспорта, а есть проблемы формирующие то или иное состояние транспортных систем, т.е. решая исключительно транспортные проблемы мы никогда не разрешим ситуацию в целом нельзя. Огромную нагрузку на транспорт накладывает мощная маятниковая трудовая миграция: утром люди едут на работу, вечером – домой из конца в конец города по нескольку часов.

— Но это же, наверное, неизбежно?

— Здесь мы подходим к еще одному мифу, согласно которому главное для жителей Москвы, да и других российских городов – это не работа, а квартира, которая, желательно, чтобы была в собственности, чтобы было, что передать потомкам. В то же время, во всех крупных городах мира существует, хорошо развитый рынок съемного жилья, позволяющий людям жить рядом с работой. До 1917-го года в молодой капиталистической России он тоже был достаточно развит. Москва и Санкт-Петербург в течение буквально пятнадцати-двадцати лет обзавелись большим количеством доходных домов, причем разного типа. Отличный пример – дом 10 в Гнездниковском переулке, построенный инженером Эрнст-Рихардом Нирнзее, который получил у москвичей название «дом холостяков». В целом, дом был, фактически, гостиницей с полным циклом обслуживания, с рестораном на крыше, с театром в подвале. В его квартирах-студиях не было кухонь. Потом, в советское время, их все мастерили, как могли, а тогда была лишь ниша для спиртовки и телефон, посредством которого ты мог заказывать в ресторане завтрак, обед и ужин. Нынешний рынок аренды жилья – черно-серый, но даже в таком состоянии он обладает четырехкратным дефицитом из-за высоких цен. Таким образом, задача, которая стоит перед нами сегодня – это создание современного рынка арендного жилья. Нельзя сказать, что московское правительство не пыталось этого сделать, но на данный момент все же не найден механизм, который бы не был убыточен для бюджета города. Это не значит, что нужно прекращать попытки. Необходимо создавать государственно-частные консорциумы, нужно разрабатывать специальную программу, в которой будут работать длинные деньги.

— Предположим, эти доходные дома появятся и на новых территориях, в них будут жить работники находящихся там производств, офисов фирм, министерств и ведомств, и так далее. А как это поможет решить проблему маятниковой миграции в «старой» Москве?

— Еще один миф – то, что в Москве нет резервных территорий. На самом деле их огромное количество, в том числе из-за того, что многие министерства и ведомства не платят городу земельной аренды или эта плата весьма скромна. Соответственно, никто не считает, сколько у тебя воинских частей, складов, мастерских, институтов с липовыми вывесками проектных полупроектных контор открытых и закрытых. В городе 209 промзон из которых часть уже мертва, т.е. в них ничего не производиться там отравленная территория, мертвые заводские корпуса, а все, что только можно сдается в аренду. Нужна тотальная инвентаризация всей городской территории без оглядки на закрытые ведомства иной раз на раздутую секретность и на не всегда прозрачный бизнес. А после этой не легкой процедуры необходимо преступить к санации городских территорий.

— Уже не первый год ходят разговоры о том, что структура органов исполнительной власти в Москве будет меняться. С присоединением новых территорий это должно произойти неизбежно. Есть какие-нибудь мысли на этот счет?

— В процессе работы мы открыли еще один миф – это то, что мы не понимаем, как самоуправляться и не умеем это делать, другими словами в России не возможно построение гражданского общества. Другими словами мы обречены на бесконечную, пресловутую «вертикаль власти». Благодаря реформе, проведенной Александром II, в России появилось земство, которое просуществовало более полувека и которое проводило огромную работу. Российское земство отметилось строительством огромного количества школ, больниц, богаделен; оно следило за тюрьмами, домами сумасшедших. Из общей мировой практики известно, что договариваться между собой могут 100-120 семей. Поэтому западные урбанисты стараются структурировать городские территории на парцеллы, рассчитанные на то количество семей, которое могло бы прийти к консенсусу. А градостроительство в рамках концепции социалистического города отнюдь не способствовало самоуправлению, даже если бы его захотели ввести. Понятие о парцелляции, фактически, было уничтожено. И современные муниципальные районы – это отнюдь не те общины, которые способны к согласию и самоуправлению. На присоединенных территориях, кстати в русле абсолютно правильной идеологии о характере будущей застройки, продекларированной на известном совещании в Троицке, мы предполагаем строительство так называемых альтернативных кварталов, которые в купе, хотя бы с самыми основными принципами зеленых технологий и умного города позволят смоделировать, а затем и распространить в стране современное устройство жилых образований.

— Планируете еще что-то принципиально новое?

— Мы трактуем присоединяемые к Москве территории, как полигон для реализации крупных социальных программ. В Москве больше 2 миллионов пенсионеров. Это быстро стареющий город. А на новых территориях можно строить в том числе малоэтажное жилье, с так называемой инфраструктурой заботы. Где наличествует первичное медицинское обслуживание - посты медсестер и кабинеты врачей и процедурные кабинеты, где не просто давление могут измерить, благо, сейчас большинство пенсионеров могут измерить его сами, но и сделать инъекцию. Так же должны быть созданы структуры, которые могут оказать пожилому человеку помощь в быту в том числе и институт волонтеров и обеспечивающие непродолжительную занятость - различные мастерские, в которых пожилые люди получат возможность работать по несколько часов в день по своей специальности и таким образом продлевать активный период жизни. Известно, что Япония разработала целую систему поддержки человека во второй части его жизни, и это сразу дало результаты - сегодня средняя продолжительность жизни японца – 80 лет. В России - 65-68.

А еще жилье для молодых семей. Сегодня, как известно эта программа свернута и влилась в общую программу «Жилище». Многие наши ВУЗы расположены в десятках зданиях, которые разбросаны по всему городу. Первый медицинский например, или «Вышка». В перспективе - создание образовательных центров-кластеров по примеру американских, современных европейских и азиатских университетов, вывод на новые территории части образовательных структур и создание полноценных кампусов с лабораторными и производственными блоками. И это не эксперимент, это освоение современных моделей.

Помимо того мы предлагаем создание и упрочение каркаса туризма, эко и агротуризма, который, кстати, уже сам по себе развивается на присоединяемой территории. Это сравнительно молодое направление туризма дает горожанину возможность почувствовать себя деревенским жителем: пожить на ферме и при желании вместе с детьми овладеть какими-нибудь сельскохозяйственными навыками.

— На юго-западной территории довольно много деревень и сел. Какая, по-вашему, судьба их ожидает?

— На территории в 148 тысяч гектаров вполне нормально можно провести зонирование, которое позволит сельхозугодиям находиться в городской среде. Но в этом случае нужно вносить изменения в отечественное законодательство, так как оно запрещает сельхозугодиям располагаться в городской черте. Естественно упор должен быть сделан, на самые эффективные, экологически чистые, современно оборудованные сельхозпроизводства.

Кстати, это касается не только сельского хозяйства. На ближайшие годы сохранение, и, что важнее, создание высокотехнологичных производств – основная задача Москвы и Подмосковья. Это переход с пути 4-го, технологического уклада, то есть машиностроительного и сборочного в 5-й и 6-ой уклады, где основными являются так называемые высокие технологии. Нужно подниматься на иной технологический уровень, «отстреливая» старые функции, которые будут тянуть нас вниз, как кандалы. Москве не нужно производить 140 тысяч грузовиков на заводе ЗИЛ, это феодальная модель развития. Ибо понятно, что сохранение старых укладов ведет к тому, что у нас будет превалировать неквалифицированная рабочая сила. А это люди, и таких сегодня в Москве сотни тысяч, которые не знают собственной письменности. Потому что для неквалифицированного труда язык не нужен. У этих людей нет совершенно никаких стимулов становиться европейцами, становиться горожанами Москвы, они живут «малыми гетто» на полулегальном или вовсе нелегальном положении. Ничего не предпринимая, мы и не будем иметь ничего, кроме криминала и дискомфорта для основного населения и сверхприбылей для строительно-дорожного бизнеса и коррупционеров.

— То есть переход к высоким технологиям решит все проблемы?

— Это упрощение. В целом, нам нужна вдумчивая комплексная экономическая и социальная политика. Мы не рожаем. Значит, город будет расти в основном за счет миграции, российской, кавказской и азиатской. Вся реальность сегодня говорит о том, что в противном случае мы очень скоро будем иметь гетто, только большие.

— А разве кварталы, полностью населенные мигрантами – это не гетто?

— Я говорю именно о переселенческом фонде, когда люди получают государственную поддержку или поддержку общины пока живут в этих кварталах. Но это не значит, что они образуют здесь гетто. Это означает, что до получения определенного статуса (вида на жительство) мигранты живут в таких кварталах (или районах) для овладения государственным языком, профессией. Такой путь прошли в Германии сотни тысяч мигрантов из бывшего СССР.

— Какова градостроительная концепция Вашей команды и что будет развиваться на новых территориях?

— Это «разгрузка» Москвы в границах МКАД от несвойственных современному мегаполису функций и перераспределение населения города используя новые территории, так чтобы численность его в данных пределах регулировалась на уровне 9-9,5 миллионов человек, что, кстати, совпадает с позицией НИиПИ Генплана. Превращение Москвы-реки, не на отдельных участках, как сегодня, а в пределах границ города – в его подлинно столичный фасад. Последовательное преобразование индустриальных зон с использованием освободившихся территорий под современные нужды города. Вывод на новые территории части медицинских, образовательных, административных и иных структур, которым тесно в сегодняшней Москве.

— Как конкретно это будет реализовано?

— Необходимо создание на новых территориях полицентричной и полифункциональной структуры центров и кластеров:
— административно-делового;
— АЭРОСИТИ (на базе аэропортов «Внуково» и «Домодедово»);
— ЭКСПО;
— образовательного;
— медицинского;
— артмедиа.
Нужен жесткий регламент, закрепляющим неприкосновенность природоохранных территорий - лесов, рек, водоемов, полей, видовых ландшафтов. Мы не сторонники концепции «линейного города», так как на наш взгляд он рано или поздно становиться частью «материнской» территории, а столь ярко выраженное ассиметричное развитие его в сторону юго-запада настораживает и может иметь негативные стратегические последствия в будущем. Полицентричная структура близка к ближнему поясу малогородских образований Подмосковья, практически равномерно расположенных по периметру МКАД. Другими словами эта модель близка к традиционной системе расселения вокруг Москвы. Мы не хотим «пришивать» к старому городу новый, а создать равновесную урбанистическую систему естественно врастающую в структуру ближних центров Подмосковья. Наверняка на очереди Домодедово и другие привлекательные «точки». Ведь собственно реальная урбанистика никогда не подчиняется административным границам, она всегда их перешагивает. Вышеперечисленные кластеры, что видно из мировой практики, безболезненно функционирует в автономном или полуавтономном режиме и будучи разделены крупными зелеными, буферными территориями в охранном режиме становятся самодостаточными градостроительными образованиями.

— Вы могли бы расшифровать, что будут собой представлять кластеры?

— Например, медицинский кластер. Это компьютерные технологии в медицине и начальная лабораторная фармацевтика, клиники, которые располагаются в экологически чистых районах, медицинское образование и реабилитационные центры.

Или спортивный. Помимо обычных тренировочных баз, стадионов и спортплощадок – это спортивная медицина и образование, круглогодичные спортивные центры «полного цикла», в которых можно будет заняться самыми разными видами спорта, в том числе требующего особого оборудования, от скалолазания и дайвинга до обучения на тренажерах «Формулы-1» и управления самолетами. Практически у всех кластеров есть общие функции – это жилье, социальная инфраструктура и те или иные виды чистых, высокотехнологичных производств, которые вмести могут образовывать общие городские структуры.

Современному мегаполису нужен высококвалифицированный труд, высокие технологии, креативное население и высокий статус горожанина. Все это во многом зависит, в том числе, и от городской среды ибо, как говорил мудрый Уинстон Черчилль: - «Сначала мы создаем дома, а затем дома создают нас». Думается нам нужно преступить к разработке, а затем реализовать в течение трех-пяти лет порядка десяти стратегических программ преобразования города, что невозможно без подключения федерального уровня и самих горожан.